Герои умирают - Страница 69

Покойный Крил, сам того не зная, оказал Кейну неоценимую услугу.

Очень медленно отложив в сторону бутерброд, он ответил:

– Конечно. Сколько мне заплатят и когда приступать к поискам?

Но тут возникла новая интрига: Ма'элКот хотел лично переговорить с Кейном. Тоа-Сителл не знал причины такого желания. Кейну было предложено принять ванну, выстирать одежду и пребывать в полной готовности. Он охотно повиновался и даже зашил дыру на штанах, оставшуюся от знакомства с огром. При этом пальцы его дрожали от нетерпения и потрясения, вызванного столь необычным поворотом судьбы: он попал во дворец, получил возможность встретиться со своей жертвой и право использовать все ресурсы Королевских Глаз, чтобы найти свою жену.

Потом он стал ждать.

Оставшись один в роскошной комнате, он ходил туда-сюда и ворчал, потом нетерпение сменилось бешенством. Он стал неистово стучать в запертую дверь, и голос стоявшего в холле стражника заботливо спрашивал, не нужно ли ему чего. Кейн проверил хорошо скрытую дверь для прислуги – ее местонахождение он запомнил еще с тех пор, как целую неделю провел во дворце, изображая слугу и готовясь к убийству Тоа-Фелатона. И эта дверь была заперта. Возможно, ему удалось бы выбить окно и получить шанс на побег – но куда бежать?

Кейна держали не столько замки, сколько его собственные желания, надежды и мечты. Он не мог упустить столь невероятный шанс.

Словно колесо в руках бегущего ребенка, мысли Кейна крутились вокруг женщины, заключенной в Донжон.

Это могла быть Шенна.

Она могла находиться в безопасности.

Возможно, через час или даже раньше она очутится в его объятиях.

Очень может быть, что в результате заклинания Берн не понял, кого взял в плен, и схватил женщину только из-за ее причастности к случившемуся, из-за того, что она оказалась ряд ом. Это было вполне вероятно. Кроме того, могло случиться так, что в Донжоне сидела эта самая Таланн, Тогда Шенна могла быть где угодно: угощаться роскошным ужином в клубе на Южном берегу или сражаться с Котами в каком-нибудь переулке Города Чужаков.

А еще она могла быть мертва.

Неопределенность сводила Кейна с ума.

Ма'элКот так и не послал за ним. Наступила ночь – Кейну оставалось только яростно мерить шагами комнату да следить за тем, как понижается уровень розового масла в светильнике. Стук сердца отсчитывал каждую секунду жизни Шенны, а сам он терял драгоценное время.

После полуночи он перестал сожалеть об убийстве Крила.

Наконец усталость бросила его в мягкое кресло. Постепенно отчаянные мысли растворились в спасительном сне.

И вот теперь он идет под конвоем по коридорам дворца Колхари. Шестеро Рыцарей двора следуют за ним полукругом, а позади – Тоа-Сителл; руки его сложены на груди, лицо задумчивое. Каблуки охранников не издают ни звука на мягком толстом ковре, скрывающем нежно-розовый мрамор пола, Тоа-Сителл отдает Кейну команды – здесь поверни, еще раз, а теперь наверх по лестнице.

Лестница кончается недалеко от открытого сводчатого прохода, переходящего в вертикальную шахту без дна и потолка, с исчезающими в ней смоляными канатами. Рядом с аркой висит шнурок от колокольчика. Проходя мимо, Кейн кивает на всю эту сложную конструкцию.

– Не многовато ли нас для Движущейся Комнаты?

– Там, в подвале, огры вертят колесо, и больше троих им не поднять… – отвечает Тоа-Сителл. – Но мне кажется, ты и сам скоро все узнаешь.

В его голосе слышится сухость, словно он тщательно скрывает какое-то заветное чувство.

Кейн пожимает плечами и спускается по лестнице. Два этажа и один коридор они проходят молча. Кейн начинает различать все усиливающийся запах – медный, с привкусом свежего мяса.

– Мы с тобой почти ровесники, Кейн, – вдруг замечает Тоа-Сителл. – Ты младше меня на четыре, максимум на пять лет. У тебя есть дети?

Кейн останавливается и оглядывается на герцога.

– А тебе какое дело?

– Сыновья – гордость мужчины, а дочери – его утешение в старости. Мне просто любопытно.

Кейн недоумевает. – Может, они у меня еще будут.

– А у меня было двое. Сыновья. Я их любил, Кейн. Они выросли достойными мужами, сильными духом и телом. Та-щинел и Джаррот. Обоих убили всего месяц назад, в схватках за престол.

Он говорит столь хладнокровно, словно делает отчет о повышении цен на урожай, однако по лицу его пробегает какая-то тень.

Глаза Кейна на мгновение встречаются со взглядом герцога, сочувствуя его потере. «Еще один удар, нацеленный на сознание», Однако это ничто, царапина в сравнении с другими, уже полученными ранами.

Кейн отводит глаза, словно устыдившись, и снова идет вперед. «Если хочет, пусть думает, будто я чувствую больше, чем на самом деле. Пусть успокоится. Кстати, следует запомнить, что Берн может быть не единственным моим врагом в этом дворце».

Тоа-Сителл добавляет:

– Ты должен миновать эту арку и идти до самого конца холла. Потрудись сохранять молчание и ни в коем случае не прерывай императора. Он занят тем, что называет своим Великим Делом, и обратится к тебе, если в том будет необходимость.

– Великое Дело? – Заглавные буквы сами собой звучали в тоне герцога.

– Там увидишь. Иди.

Запах крови становится гуще. К тому времени, как Кейн достигает двери, он почти чувствует его на вкус, словно сырое мясо, полежавшее пару дней.

В дни правления Тоа-Фелатона эта комната была малым бальным залом, местом для приема небольшого количества гостей – не более тысячи человек. Ударивший в глаза яркий солнечный свет лился через огромные окна, занимавшие всю южную стену, – высокие десятиметровые проемы в стрельчатом готическом стиле, разделенные массивными колоннами привозного гранита. В центре паркет был разобран и под ним открывалось углубление шириной с полброска камня – кто-то очень старательно выцарапал его в известняке, из которого выстроен дворец.